Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
27.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-05-04]
После 11 сентябряИсламские группировки в Германии; война с терроризмом закончена - эссе британского историка; как предотвратить угрозу теракта в сельском хозяйстве?Автор и ведущая Ирина Лагунина
Что такое мусульманское сообщество Германии? Большинство в нем составляют турки. Сегодня их более 2, 5 миллионов. Это почти треть всех иностранцев на территории страны. И после того, как выяснилось, что часть заговора 11 сентября готовилась именно на немецкой земле, общество задумалось. Насколько может чувствовать себя спокойно немецкое население? Что может стать гарантией спокойствия? Какую роль в процессах предотвращения терактов и в возможном диалоге внутри нации будет играть мусульманское население Германии? Я передаю микрофон в Берлин, нашему корреспонденту Юрию Векслеру. Юрий Векслер: Впервые над этими вопросами немецкий обыватель по-настоящему задумался после терактов в Стамбуле 15 ноября 2003. По оценке немецких экспертов в стране проживает порядка 30 тысяч исламских экстремистов. Не сидит ли страна на пороховой бочке? По мнению тех же специалистов, около 270-ти из этих 30 тысяч готовы к совершению терактов, в том числе и к самопожертвованию. Пока в поле зрения попали только группы в Гамбурге, в Руре и в бассейне Рейна и Майна. Но Германия - большая страна. Именно гамбургская группа вскормила Мохамеда Атту, и еще двоих пилотов 11 сентября. Обвиненный как пособник этих пилотов-смертников Абдельхани Мцуди освобожден в Германии из-под стражи за недостатком улик, потому что США не разрешили его сообщнику Рамзи Бинальшибху, сидящему в Америке в тюрьме, выступить на процессе в Германии. Что делать с тем, что в правовом государстве в демократическом судебном порядке невозможно доказать участие того или иного человека в террористической деятельности. Только что, правда, появилось информация, что для готовящегося заново процесса над осужденным ранее Муниром аль Мутассадеком в Гамбург все-таки приедут в качестве свидетелей шеф ЦРУ Джордж Тенет и сидящие в американской тюрьме террористы Рамзи Бинальшибх и Халид Шейх Муххамед. Есть надежда, что Бинальшибх будет тогда допрошен в Германии и по делу Мцуди. Следы расследования терактов по всему миру все чаще приводят в Германию. В поле зрения, расследовавших теракт на тунисском острове Джерба, где при взрыве синагоги погиб 21 человек, из них 14 немецких туристов, попал немецкий гражданин житель Дуйсбурга. Он, как считается, как минимум знал о готовившемся теракте. В ноябре 2003 взрывами в Стамбуле заявила о себе в полный голос до того малозаметная в Германии группа "Фронт исламских бойцов Великого Востока" IBDA-C, представители которой есть, как считается, во многих немецких городах. В заявлении этой организации после взрывов в Стамбуле говорится, что теракт совершен и от имени "Аль-Каиды". Говорит эксперт по борьбе с терроризмом Удо Ульфкотте: Удо Ульфкотте: Они принимают решения независимо друг от друга, но о недавних атаках и не только в Германии, но и в соседних странах в среде симпатизирующих этой организации многие знали заранее. Юрий Векслер: Взрывы в Турции можно считать провалом немецких спецслужб - как выясняется, информация о возможных событиях в Стамбуле была у них за несколько месяцев до терактов, но ей не придали значения. В документах главного управления немецкой полиции, попавших в руки журналистам, теперь говорится о возможности совершения этой организацией терактов и на территории Германии. В Германии насчитывается минимум 8 маленьких групп IBDA-C в 8 городах. Трудности наблюдения обусловлены тем, что эти группы максимум из 5 человек работают независимо друг от друга и, кажется, не имеют единого руководства или командования. Удо Ульфкотте: В Германии насчитывается минимум 40 членов IBDA - потенциальных смертников, готовых к совершению терактов, 500-600 активистов и множество симпатизирующих. И не только в Германии, но и в Голландии, в Швеции, Швейцарии и Франции. Юрий Векслер: Целями четырех смертников в Стамбуле были еврейские и проамериканские учреждения. Взрывами, которые унесли жизни 61 человека, террористы хотели, как было сказано в заявлении, пробудить исламский мир. Впервые об этой организации в Германии услышали при похищении с целью выкупа в 2 миллиона марок турецкого бизнесмена еще в 1999 году. Деньги предназначались для борьбы "за истинность веры на Родине". Уже тогда на допросе преступники говорили: "Еще предстоят большие землетрясения в Стамбуле, и они будут началом великой исламской революции". Тогда же были отмечены связи организации с палестинским "Хамасом" и ливанской "Хезболлах". В одной из мечетей Кельна, где, как предполагается, встречаются многочисленные симпатизирующие "революционерам Турции", посетители не боятся микрофона. Они говорят то, что думают: Посетитель мечети: Это все сделали Америка и Израиль. Почему никто не говорит о терроре, который устраивают америкпнцы и сионисты. Юрий Векслер: На вопрос, что вы скажете о взрывах в Стамбуле, следует ответ: Посетитель мечети: Американцы, англичане и сионисты стоят за этим. Юрий Векслер: Или еще одно мнение: Второй посетитель мечети: По-моему, за взрывами в Стамбуле стоят империалистические страны. Постоянно говорится про "Аль-Каиду", но американцы и сионистский Израиль вырастили "Аль-Каиду". Юрий Векслер: Тысячи страниц в интернете на турецком и арабском языках заняты именно такой "революционной проблематикой". Надо сказать, что турецкая община в Германии гораздо более консервативна, чем общество в самой Турции, и является хорошей почвой для подобных идей. Приведу один пример. Стоило только появиться сообщениям о возможности запрещения ношения девочками и женщинами платка в немецких школах, как количество носящих платки школьниц увеличилось в несколько раз. Именно этой молодой аудитории адресованы тексты в интернете на странице IBDA-C, в том числе, и на немецком языке: "Ста годам затмения кемализма и сионизма следует положить конец. Пришло время восстания. Сделайте экзистенциальный шаг и поднимайте мятеж". Через линк этой страницы вы попадаете на страницу некой фирмы "Пестгоу", предлагающей систему уничтожения паразитов. Однако адрес самой страницы включает имя Мерсабейоло - это боевая кличка одного из руководителей IBDA-C, осужденного в Турции на смерть. На этой странице - информация о нашествии вшей и крыс в Англии. Говорит Уве Долата из союза немецких государственных служащих по борьбе с преступностью: Уве Долата: Этой иносказательной метафорической традиции арабской речи долгое время не придавалось особого значения. Сегодня с точки зрения криминалистики, безусловно, надо воспринимать эти изыски с максимальной серьезностью, потому что под средствами уничтожения паразитов вполне могут подразумеваться средства для проведения терактов с уничтожением людей. Здесь явно требуется точный анализ. Юрий Векслер: Существует немало странно успешных в финансовом отношении турецких фирм с миллиардными оборотами в Швейцарии, против которых сейчас ведется расследование по обвинению в отмывании средств. По мнению экспертов в Германии, вполне вероятно, что эти фирмы финансируют террористическую деятельность. Сами же немецкие спецслужбы уже много лет не могут разобраться с утечкой из страны по темным каналам 60 миллионов марок. Тоже сумма немалая. Представители ведомства по борьбе с преступностью пока отказываются поддерживать разговор о "турецкой опасности" для Германии. Почему? Уве Долата: Потому что динамика развития этой и других групп и возможности их влияния в Германии явно недооценивались. Не были распознаны различные взаимосвязи между отдельными фактами и событиями. Десять лет эта группа была активна в Турции, мы в Германии наблюдали финансовые потоки, вытекающие отсюда, но всерьез эти события не анализировались. Юрий Векслер: Все это создает немалые трудности для правительства Германии. Необходимость самозащиты и необходимость исторически обусловленная - сохранять себя как правовое демократическое государство, то и дело вступают в противоречие. Три истории последнего времени, характеризующие это положение между Сциллой и Харибдой - первая: спор правительства и оппозиции о поправках в законодательстве, облегчающих высылку из страны подозрительных гостей, вторая: скандал с попыткой военного историка оправдать пытки в Ираке, что грозит ему увольнением из военного университета, и третья: протесты зеленых против намерения министра внутренних дел Отто Шили разрешить полицейским стрелять на поражение в осажденных террористов, если те отказываются сдаваться. Ирина Лагунина: Рассказывал наш корреспондент в Берлине Юрий Векслер. Периодически в международной прессе появляются статьи о терроризме, написанные лучшими историками, мыслителями и философами современности. Вот такая статья опубликована в австралийском журнале "The Age". Она называется "Война с террором закончена". Написал ее британский политолог, автор книги "История современности", директор центра европейских исследований в Окфордском университете Тимоти Гартон Эш. "Итак, свершилось: Вашингтон больше не в состоянии войны. Не хочу сказать, что борьба с международным терроризмом, государствами-париями и распространением ядерного оружия не остаются на какое-то время приоритетами американской внешней политики. Вероятно, остаются. И я не имею в виду, что Джордж Буш не попытается выиграть выборы, оставаясь главнокомандующим государства, которое ведет войну. Вероятно, попытается. Я имею в виду то, что реальное психологическое ощущение состояния войны растворилось, даже несмотря на то, что в Вашингтоне это ощущение было сильнее всего. И если на американской земле не произойдет новый крупный террористический акт, ощущение будет и впредь растворяться. И соответственно, внешняя политика в повестке дня Соединенных Штатов скатывается на свое обычное второе, третье, четвертое место. Реальная "война" в Америке в этом году - президентская, и ее выиграют или проиграют в зависимости от состояния экономики, образования, здравоохранения и "семейных ценностей". И где при всем этом остается большой Ближний Восток? В хаосе. На кого этот хаос влияет непосредственно и в первую очередь? На Европу. Изначально было сложно себе представить, чем может закончиться "война с террором". Вряд ли можно было ожидать, что в какой-то момент президент наденет костюм пилота, сядет в самолет и объявит, что "основные военные действия" закончены, как он заявил после поимки Саддама Хусейна. Это невозможно в случае со всемирной, не ограниченной во времени войной с неизвестным существительным. И неизвестное существительное невозможно взять в плен. Невозможно убить страх. Но мы знаем, как закончилась "война с террором": президент публично заявил, что она продолжается. Война в Ираке продолжилась в тот момент, когда ее объявили завершенной. Война с терроризмом завершилась, когда заявили о ее продолжении. Конечно, я употребляю выражение "война с терроризмом" в очень специфическом смысле - в смысле центрального, организующего принципа политики Белого Дома. Но разве были у "войны с терроризмом" какой-то более конкретный смысл и определение? Разве ее можно оценить рамками второй мировой войны, войны с Германией Гитлера, или "холодной войны", войны с Советским Союзом. Где живет Терроризм? Где его столица? Кто командует его армией? Теракты 2001 года навсегда изменили взгляд государств на многие мировые проблемы. Они показали нам, что мы не в безопасности, измерили нашу систему безопасности и наше желание разрешать проблемы, которые подрывают нашу безопасность. Но разве первое десятилетие 21 века войдет в историю как Война с Терроризмом? Подозреваю, что нет. Скорее всего, мне кажется в истории Соединенных Штатов появится глава под названием "Война с терроризмом", и будущие историки добавят в скобках "2001-2004 годы". И если это предположение правильно, то возникает вопрос: где остаемся мы - все мы на Западе? Неприятный ответ: мы остаемся с кричащим ребенком на руках. Я и раньше не думал, что самая большая опасность администрации Джорджа Буша будет состоять в том, что США будут рассылать свои войска по всему миру, свергать одного диктатора за другим, вторгаться то в одну страну, то в другую, в попытках воплотить консервативную программу "революции сверху". Намного большую опасность представляло и представляет то, что США начнут интервенцию, а затем отступят, уйдут к домашним проблемам и оставят работу за границей сделанной только наполовину. И где при всем этом остается большой Ближний Восток? По-прежнему, в хаосе. На кого этот хаос влияет непосредственно и в первую очередь? На Европу. Ирина Лагунина: Еще в 2001 году, при создании в Соединенных Штатах министерства внутренней безопасности, часть средств, определенных на предотвращение террористических актов в стране, была направлена в министерство сельского хозяйства. Почти 40 миллионов долларов пошло в отрасль, которая производит шестую часть валового внутреннего продукта США. Конгресс США с тех пор провел не одни слушания о том, насколько уязвима эта отрасль хозяйства, а эксперты и аналитики пришли к выводу, что угроза биологического или химического терроризма в животноводстве весьма высока. Прежде всего, потому, что смертельных для животных вирусов и бактерий больше, чем для людей. Распространить их среди животных тоже легче, чем среди людей, да и пострадают от такого теракта как люди, так и отрасль экономики. Один из экспертов, который с самого начала выступал за создание специальной системы защиты сельского хозяйства - профессор корпорации РЭНД в Калифорнии Питер Чалк. Последние слушания в Сенате прошли в ноябре прошлого года. Тогда было признано, что системы защиты сельского хозяйства в Соединенных Штатах нет. С тех пор что-то изменилось? Петер Чалк: Да, люди стали больше задумываться о том, насколько серьезна угроза терроризма в этом секторе экономики - в производстве продуктов питания, насколько опасно это будет для производственной цепочки, если в нее на каком-то этапе попадут биологические или химические отравляющие вещества. Были предприняты определенные меры для того, чтобы укрепить безопасность и наблюдение за производством, особенно за теми предприятиями, которые имеют дело с сырыми материалами. Были также предприняты определенные шаги для того, чтобы соединить федеральные меры безопасности и реагирования в чрезвычайных ситуациях и меры, которые предпринимаются на уровне штатов и местных органов. Была построена структура, при которой стало возможным на местном уровне использовать федеральные деньги в случае чрезвычайной обстановки, это необходимо для быстрого реагирования и выявления эпидемий и болезней на ранней стадии. Вдобавок к этому федеральное правительство сейчас пытается обновить так называемые средства для обеспечения биологической безопасности. Это позволит министерству сельского хозяйства проводить исследования наиболее опасных видов заражения животных. Тем не менее, все это пока находится на ранней стадии, так что сельское хозяйство все еще вынуждено полагаться в основном на центры по контролю за эпидемиями, потому что собственных лабораторий у министерства нет. А центры по контролю за эпидемиями занимаются в основном эпидемиями среди людей, в них просто есть отделы по исследованию болезней, вызывающих эпизоотии. Так что что-то делается, но есть и много пробелов, заполнение которых пока проблематично. Ирина Лагунина: Вы упомянули меры на местном уровне. Почему именно на местном? То есть вы хотите сказать, что меры безопасности должны принимать сами фермеры, а не федеральные власти и даже не власти штатов? Петер Чалк: Да, важно, чтобы стратегия основывалась на уровне местного производства, потому что фермер - первый человек, который может выявить проблему у себя в хозяйстве. И поэтому именно фермер должен в первую очередь оповестить местные власти о том, что произошло. Да и, во-первых, если дожидаться действий федеральных властей, то болезнь успеет распространиться. А во-вторых, у федеральных властей просто нет ресурсов и возможностей создать систему реагирования на чрезвычайные обстоятельства на территории всей страны. Ирина Лагунина: Так что мешает создать такую систему на местном уровне? Петер Чалк: Что касается местного уровня, то один из факторов, который мешает раннему оповещению о заболевании, - это отсутствие системы компенсаций фермерам за ущерб. Компенсация выплачивается в каждом конкретном случае по-разному. И из-за этого производители не заинтересованы в том, чтобы сообщать о проблемах. Они боятся, что если они поставят в известность местные власти, то на их ферму наложат карантин, а они затем не получат компенсацию за потерю в производстве - или получат, но не по рыночной стоимости. Так что общая тенденция - пытаться самостоятельно справиться с проблемой, не сообщая о ней местным контрольным органам. Но если болезнь не слишком распространенная и известная, то фермеры зачастую ставят неверный диагноз или не знают, как бороться с болезнью на ранней стадии, как обезопасить скот на ферме. А когда они, наконец, понимают, что самостоятельно не справятся, эпизоотия уже может выйти из-под контроля, и простые меры карантина не помогут. Как, например, с ящуром. Министерство сельского хозяйства моделировало возможное распространение эпизоотии ящура на территории Соединенных Штатов. Моделирование показало, что если бы у нас появилась эта болезнь, то меньше, чем за неделю, эпизоотия распространилась бы на 25 штатов. Вот именно поэтому самый важный элемент - иметь на местном уровне и структуру, и желание - как сообщать о заболевании, так и принимать все необходимые меры для того, чтобы на ранней стадии взять болезнь под контроль. Ирина Лагунина: Но, допустим, фермеры хотят сделать все возможное, чтобы предотвратить террористический акт в своем хозяйстве. Это дорого? Я имею в виду, это не станет финансовым бременем для производителя? Петер Чалк: Хороший вопрос. Как раз один из факторов, из-за которого фермеры предпочитают не сообщать местным властям о проблемах, состоит в том, что слишком много ферм в Соединенных Штатах живут почти в бедности. Это - не такая уж доходная отрасль производства, и конкуренция в ней довольно сильна. Но, строго говоря, меры, которые необходимо предпринять для того, чтобы защититься от биологического терроризма, практически ничем не отличаются от мер по предотвращению естественных заболеваний, которые могут возникнуть, например, из-за ввоза зараженных кормов из-за границы. Но если учесть, насколько важен сельскохозяйственный сектор для экономики Соединенных Штатов, то определенная страховка оправдана. Особенно если посмотреть, что может произойти в противном случае. Мне кажется, что самый печальный пример - экономические потери в Великобритании от ящура в 2001 году. Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с Питером Чалком, профессором корпорации РЭНД в Лос-Анджелесе. Не уверена, что люди до конца осознают, через что прошла Великобритания, Ирландия, Германия, Бельгия, да почти вся Европа. И не уверена, что американские фермеры до конца понимают это состояние, когда приходится убивать всех животных. Знаете, я тогда разговаривала с британскими фермерами, и многие были в страшном состоянии. Профсоюзу пришлось даже создать службу психологической помощи, и врачи этой службы ездили по хозяйствам, пострадавшим от эпизоотии. Так будут ли готовы фермеры в США предпринять все необходимые меры, даже если государство выработает систему компенсаций? Петер Чалк: Я бы с вами не согласился в том, что уроки Великобритании здесь не восприняли. Даже сам процесс дезинфекции в аэропортах уже имел воздействие на людей, а поездки между Великобританией и Соединенными Штатами очень интенсивны. А вот в том, насколько люди захотят принимать превентивные меры, я бы ваши сомнения разделил. Многие ведь не думают о том, откуда происходит пища. Она ассоциируют продукты с супермаркетом или с местным магазином. Они не думают о том, что все это произведено на какой-то ферме. Фермерский сектор для большинства американцев невидим. Они тратят на еду только один цент с доллара. И именно это движет американской экономикой. Правда, сейчас есть возможность и в принудительном порядке вводит превентивные меры. Да и люди уже стали понимать, что превентивные меры намного дешевле, чем меры по восстановлению того, что было уничтожено или разрушено. Ирина Лагунина: Но если для человека имеет значение, из какого супермаркета или даже из какой сети супермаркетов - "Safeway" или "Farmers' market" - появилась еда на столе, то, может быть, продавцы могут взять на себя часть забот и контролировать безопасность продуктов питания? Петер Чалк: Продавцы вынуждены заботиться о качестве еды. Согласен, что в какой-то степени и люди, конечно, заботятся о том, чтобы их еда была безопасной. Но до тех пор, пока каждый не осознает, что проблема эта уходит в самое начало цепочки, не будет общественного давления, которое бы подстегнуло либо федеральные, либо местные власти принять более упорядоченные меры. А что касается продавцов, то они просто обязаны принять меры, чтобы продукция была безопасной, это - их ответственность. Ирина Лагунина: А они осознают, что это - их ответственность? Включая и защиту населения от возможного террористического акта? Петер Чалк: Пока нет. Мои исследования показали, что большие компании - продавцы продуктов питания предприняли какое-то меры, а средние и мелкие относятся к проблеме биологического контроля за качеством продукции так же, как они относились три года назад. Какое-то незначительное изменение, конечно, есть. Например, люди, которые работают на этих предприятиях, теперь проверяются - нет ли у них за спиной криминального прошлого. Но ничего не сделано для того, чтобы на производство не заходили посторонние, а иногда на складах продуктов нет даже замков. Единственное, что утешает, эти предприятия все-таки не крупные, так что поразить большое количество людей через них невозможно. Хотя психологический эффект от теракта может быть очень сильным, как мы видели в случае со спорами сибирской язвы сразу после 11 сентября. А если какая-то террористическая группа еще и возьмет на себя ответственность за заражение пищи, то психологическое воздействие будет еще серьезнее. Не говорю уже о том, что воздействие будет разрушительным и для самой индустрии, потому что люди вдруг в одночасье потеряют к ней доверие. Ирина Лагунина: А чем отличается террористический акт в сельском хозяйстве от простой человеческой ошибки. Ведь в Великобритании эпизоотию ящура породила именно простая ошибка человека? Петер Чалк: Если заболевание возникает естественным образом, то, скорее всего, оно возникнет в одном месте. И если выявить болезнь на ранней стадии, то можно остановить ее распространение простыми карантинными мерами. Потенциально, террористический акт - то есть заражение животных - может произойти одновременно в нескольких местах страны. Более того, в случае с террористическим актом могут быть использованы разные виды бактерий, вирусов или отравляющих веществ. Но если есть общая система реагирования на подобного рода угрозу, то она поможет справиться и с последствиями террористического акта, и с естественными заболеваниями. Проблема состоит в том, что пока такой общей системы в стране нет. Ирина Лагунина: Мы беседовали с Питером Чалком, профессором корпорации РЭНД в Калифорнии. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
