Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
27.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-10-05]
Час прессыIII Всероссийский конкурс журналистских работ о нарушениях прав человекаВедущая Анна Качкаева
Анна Качкаева: В Москве наградили победителей III Всероссийского конкурса журналистских работ о нарушениях прав человека и гражданина. Гран-при получил Игорь Цагоев из Нальчика за цикл материалов "Кавказ - зона особого внимания". Еще 20 его коллег-лауреатов живут в 65 городах и поселках России - от Читы до Гудермеса, от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. В конкурсе три номинации - "Нарушения прав личности", "Нарушения политических прав граждан", "Нарушения социально-экономических прав граждан". Его учредители - общественные организации "Открытая Россия", "Интерньюс" фонд "Общественный вердикт".
Конечно, конкурс этот необычный. На вручении наград трудно шутить и не очень просто радоваться. Награды вручаются за лучшие публикации и материалы о человеческих бедах и человеческих подлостях, о беззаконии и борьбе с произволом в органах, которые обязаны охранять право и закон. Но этот как раз тот редкий конкурс, когда общество отдает дать мужеству и профессионализму журналистов, выбравших тематикой своей работы защиту прав граждан. В 2003 году конкурс "Произвол в законе" проводился впервые. Тогда было прислано почти 300 работ. В этом году их на сотню меньше - около 200. Как меняется и меняется ли география и тематика конкурса? Почему работ становится меньше - произвол пошел на убыль, или журналисты опускают руки? Почему в конкурсе почти не участвуют телевизионщики, нет работ из столиц? Обо всем этом мы сегодня будем разговаривать с руководителем проекта "Открытая Россия", членом жюри конкурса Ириной Ясиной и одной из победительниц в номинации "Нарушение социально-экономических прав граждан", главным редактором газеты "Озерский вестник" из Челябинской области Еленой Вяткиной. Ирина, судя по тому, что я видела по работам, стало больше материалов с Кавказа и из маленьких сел и поселков. Очень много материалов-победителей в номинации "Нарушение прав личности", а по номинации "Нарушения политических прав" можно справлять поминки. Там вообще только один награжденный. Это о чем говорит? Ирина Ясина: Это говорит о том, что бесполезно писать о нарушениях политических прав - то ли нельзя в ряде случаев, то ли просто совсем ни к чему это не приводит. Эта смелость излишняя так скажем. В 2003 году таких материалов было довольно много. Люди понимали, это еще болело. Сейчас это, видимо, уже не болит. Единственный врученный приз в этой номинации - это Елена Натока из Новочеркасска. Хорошая традиция в Новочеркасске - сопротивление властям. С 1962 года все никак не угомоняться. Она главный редактор и учредитель маленькой газетки под названием "Частная лавочка". Она написала о безобразиях на выборах местного мэра, вокруг этого местного мэра. Все равно бесполезно писать о нарушениях в связи с отменой выборов губернаторов и так далее. Нет таких публикаций. Думаю, что бесполезно и нельзя. Теперь по поводу географии. Она не изменилась. Она как была - Чита, Орск, Оренбург, Ульяновск, Тюмень - так и осталась. От этой географии просто душа радуется. Мы ощущаем себя большой и единой страной. Другой вопрос, что в этой стране творятся одни и те же безобразия. По поводу того, что не участвуют федеральные СМИ, и очень мало участвует телевидение. Телевидение немножко лениво. Я вижу на REN-ТВ постоянно материалы, которые мы бы хотели получить на наш конкурс, очень хотели. Анна Качкаева: Все, что связано с квартирными делами и риелторами. В Москве и Подмосковье были скандальные истории, репортажей было полно. Ирина Ясина: Конечно. Но что за конкурс? Послать? Ерунда. Зачем это нужно? Хотя призы у нас, на самом деле, неплохие. Елена Вяткина: Очень неплохие, подтверждаю. Анна Качкаева: Главное - денежные. Ирина Ясина: Мы раньше хотели бы и декларировали, чтобы ребята покупали технику, которую они могут использовать в своей работе - диктофоны, компьютеры, цифровые фотокамеры, то, что журналисту улучшает качество труда. Но мы понимаем, что если кто-то пустит это дело на просто свою жизнь, что делать, тоже хорошо. Я так думаю, что федеральные СМИ и телевидение просто ленятся. Анна Качкаева: Елена, сколько в Озерске жителей? Елена Вяткина: Около 100 тысяч. Анна Качкаева: Когда я прочитала вашу публикацию, то подумала, что статья ваша могла появиться легко в любом городе страны. Называется она "Квартириада" о безобразиях риелторов. Но отличается ваша статья от большинства, которые я читала на эту тему, тем, что вы вывели тему почти 3 года - началась история в 2003, а закончилась в 2005. Как в городе все это время относились к вам? Как восприняли эту публикацию? Что теперь с персонажами? Елена Вяткина: Хочу сказать, что главным результатом моей публикации явилась даже не то, что героиня наследница, 19-летняя девушка, которую хотели оставить без квартиры, принадлежавшей ее отцу. В конце концов, она все-таки получила права на свою квартиру. Главный результат, наверное, в том, что после этой публикации люди пошли к нам просто потоком. И вот уже после "Квартириады" вышли еще две публикации, в которых мы также называли реальные фамилии квартирных мошенников, и помогали уже другим людям решить их проблемы с квартирами. Для меня очень важно, что люди поверили в то, что как-то можно бороться с этим злом. Потому что раньше они просто вынуждены были раствориться в этой жизни, если их лишали квартиры. У нас ведь город особенный - город закрытый. У нас, если ты теряешь прописку, ты теряешь все вообще. Анна Качкаева: То есть никуда не сунуться? Елена Вяткина: Это ни работы, это ничего. Поэтому для нас эта тема звучит особенно остро. Я хочу сказать, что работать над этим материалом было очень тяжело. Потому что те люди, которые занимаются всеми этими аферами, они чувствуют определенную поддержку со стороны различных структур. Были и угрозы в адрес, было все. Анна Качкаева: А как сейчас ситуация в городе, когда суд двух инстанций все это подтвердил? Есть какая-то статистика, ощущение того, что стали иначе себя вести? Елена Вяткина: Дело в том, что я не знаю результат ли это моих публикаций, может быть, это совместный какой-то длительный труд, но буквально перед моим отъездом сюда были задержаны два человека, которые давным-давно у нас в городе занимались этой деятельностью. Неизвестно удастся ли им что-то предъявить, потому что всегда это очень скользко, но то, что они уже задержаны, закрыты, мне кажется, это огромная заслуга не моя, а моей героини, которая посмела все-таки бороться за свои права. Потому что люди боятся. Анна Качкаева: Ирина, а у вас как у человека, который третий год в жюри, наверное, уже сформировано представление о самых проблемных зонах в стране, или о самых распространенных проявлениях произвола. Попробуйте это сформулировать. Ирина Ясина: Самое большое количество материалов приходит по номинации "Нарушения прав личности". 90 процентов из них - это пытки и избиения в милиции. Анна Качкаева: Кстати, не случайно господин Нургалиев вчера вынужден был признать, что на местах особенно проблемы. Ирина Ясина: Причем весь мир и вся страна знают о Благовещенске, о той зачистке, которая там была проведена, где избили полгорода. Какое количество благовещенсков в наших материалах, которые приходят к нам на конкурс?! Поменьше по 80 человек, 40 человек, но, тем не менее, приехал ОМОН и всей молодежи, которая была на дискотеке, не разбираясь... Анна Качкаева: Под Нижним Новгородом? Ирина Ясина: Нет, это село Ватагай Тюменской области. Журналистка выехала на место, добилась, по ее словам, командировки от редакции в этот богом забытый уголок. Тоже самое происходит в Ставропольском крае, тоже самое происходит в других регионах. И когда пяток благовещенсков видишь в течение одного конкурса, просто ужас. Мы, члены жюри, потом просто больные сидим. Настроение такое, что просто самим хочется в петлю лезть. А когда почитаешь 40 одинаковых материалов по поводу того, как из людей в милиции выбивают признательные показания, а человек знает, что он не виноват, что он не совершал, но когда его так пытают, он соглашается. Я недавно написала статью в журнал "Вокруг света" по поводу трагедии Ордена Тамплиеров. Меня главный редактор попросил описать пытки, известно ведь как в Средневековье пытали. Я вам скажу, что им далеко до наших милиционеров. Это совершенно точно. Елена Вяткина: Хочу добавить. На церемонии награждения ведущий этой церемонии Бергер очень точную фразу употребил. Она мне очень понравилась. Он сказал, что милиция, представители правоохранительных органов "назначают виновного". Ирина Ясина: Кстати, у нас в номинации "Человек против произвола" приз, который вручает фонд "Общественный вердикт", получил человек, которого "назначили виновным" за избиение 12 человек, которые на него напали. Просто мужик оказался мужиком. Он успел вскочить в автомобиль, успел еще что-то сделать. Он их раскидал. Анна Качкаева: Это красноярский сюжет, редкий телевизионный сюжет на вашем конкурсе. Ирина Ясина: Да. Он получил эту номинацию. Потому что обычно люди настолько боятся и настолько забиты, что соглашаются с любым обвинением, которое им предъявляется. Анна Качкаева: Слушатели наши вторят вам. Говорят, что "ясно почему произвол интересен, когда он исключение. Сейчас он - система. Глаза абсолютно замылились". В том-то и дело, что интересен - не интересен, а 200 - 300 работ это кошмар. Хотелось бы, чтобы этих работ не стало. Мы понимаем, что работ этих могло быть гораздо больше, если бы журналисты не пугались или не ленились посылать эти работы, а люди бы не пугались отстаивать свои права. Ирина Ясина: Конечно. Еще хотела бы сказать одну важную для меня вещь. Меня поражает мужество журналистов. Потому что в маленьких городах люди пишут о своих собственных властях, о своих собственных милиционерах. Я не говорю о журналистах с Кавказа. В статье "Индульгенция по-чеченски" журналист получил спецприз за личное мужество, он описал то, каким образом боевиков бывших амнистируют, каким образом они получают вольную. Они просто должны идти служить в кадыровские формирования. Он пишет про Кадырова в газете, которая выходит в Грозном, и сам там же живет! Тимур Алиев живет в Грозном, газета "Чеченское общество". Такое мужество меня просто заставляет приклоняться перед этими людьми. Такая смелость! Анна Качкаева: Меня вот еще, что заинтересовало, когда я в этот раз смотрела кто и за что получил призы. По-моему, в предыдущие годы не было специальной номинации про героев. Об одном из героев вы уже сказали. Но была еще, по-моему, одна дама из Перми. Можно рассказать эту историю? Ирина Ясина: Эта женщина, Татьяна Марголина, уполномоченный по правам человека в Пермской области. Тот редкий случай, когда чиновник, а уполномоченный - это чиновник, становится на защиту прав человек, не боясь других своих вышестоящих и рядомстоящих коллег. Причем, каких прав? По очень тонкому вопросу - по свободе совести. Просто в лицее ставили православные памятники и заставляли пацанов молиться. Она, когда у нас как минимум не модно ругать Православную церковь, возвысила свой голос против этого: пацаны если хотят пусть верят, а если не хотят - не верят. Очень красивая, очень достойная женщина. Вроде так и должно быть, все должны так себя вести. Но почему-то мы видим только те единицы, которые нам надо чествовать. Елена Вяткина: Я хотела бы добавить, на мой взгляд, очень важную деталь. Мы говорили сегодня здесь о том, что большинство работ - это работы региональные, работы из небольших городков, поселков. Анна Качкаева: Большие тоже есть - Екатеринбург, Петропавловск-Камчатский. Елена Вяткина: Да, но региональные. Мне кажется, секрет в том, что мы ближе к своим читателям, мы ближе к своим зрителям. На нас лежит большая ответственность перед ними за каждое свое слово, потому что мы их знаем. Мы живем среди них. В этом отношении у нас есть преимущество и большая ответственность, чем у федеральных каких-то средств массовой информации. Ирина Ясина: Поэтому очень люблю работать в клубе региональной журналистики. Елена Вяткина: А мы любим участвовать во всех его мероприятия. Анна Качкаева: Послушаем Николая из Курска. Слушатель: Хочу сказать, что есть победы маленьких людей. Нужно почаще давать повторы Марьяны Торочешниковой. Нужно почаще приглашать Карину Москаленко. У нас есть победы и в Европейских судах. А что видим и слушаем мы? Что рубят адвокатов. Это уже недопустимое нарушение всех принципов игры. Убивают генерала ФСБ, никто не становится на уши, никто не ищет. Грязью мажут Талбоева, полковника и Героя Советского Союза. Этих милиционеров потом еще и награждают за бдительность. Но я хочу, чтобы больше давали позитива, что есть победы, несмотря ни на что. Нужно как можно меньше запугивать. Анна Качкаева: Это верная позиция. А в материалах конкурса помимо ужаса и боли, которые вы каждый раз испытывали, случай Елены, как раз тот самый случай? Елена Вяткина: Это очень важно для нас было. Анна Качкаева: Успех на фоне. А еще какие-то публикации из 179 работ и 59 статей есть просвет? Ирина Ясина: Есть, конечно. Не сказать, что этого много, но, тем не менее, есть. Хочу сказать, что фонд "Общественный вердикт", который был одним из учредителей нашего конкурса, занимается юридической помощью людям, которые хотя бороться за свои права. У них порядка 30 или даже 40 случаев осуждения работников правоохранительных органов за их злодеяния. Есть условные сроки, а есть и настоящие. В общем, это не безнадежная тема. Пропагандой успехов маленького человека занимаются "Новая газета", Радио Свобода. Мало народу, но пиар в данном случае очень большая составляющая успеха. Анна Качкаева: Реплика Алексея Владимировича. Мы тут вспомнили в связи с конкурсом господина Нургалиева, который вчера вынужден был признать, что, к сожалению, в милицейских структурах произвол чрезвычайно силен, особенно на местах. Алексей Владимирович нам написал: "Не обольщайтесь. Помните, когда министром стал Куликов, первым заявлением его было: "Я никогда не думал, что в МВД царит такая коррупция". Прошло с тех пор 10 лет. Вот теперь и Нургалиев. Кто будет дальше?" Наверное, каждый следующий на Нургалиевым будет ровно говорить о том же самом, если что-нибудь не переменится. Владимир Иванович из Москвы. Слушаем вас. Слушатель: Хотел бы высказаться по поводу Нургалиева, его откровенного признания насчет коррупции в МВД. Даже в академии МВД в Москве работают неучтенные гастарбайтеры. Какая система управления в МВД может быть?! Это реплика. А теперь по поводу вашего диалога. Нас людей, как биологический вид, делают три вещи, которые заставляют нас быть гражданами. Первая - это возможность говорить и слышать. Слово - как изначальная позиция определения статуса гражданина. Общество лишают возможности говорить. Второе - решать определение экономической активности, то есть лишают людей денег, лишают жилья. Я даже не знаю, кто я есть?! Гражданин или человек? Потому что как человек я отдал обществу свои права - я строю берлогу, я не долблю нефть, я не ловлю рыбу. Анна Качкаева: Это воззвание гражданина. Александр нам пишет "Раньше надо было думать, господа-демократы (видимо, это мы с вами, почему такое определение?). Если можно было растоптать Конституцию, подтереться законами, расстрелять парламент и украсть триллионы, если все это можно, то почему нельзя нарушать права каких-то там человеков". Вот так вот, Ирина. Это долгий разговор, конечно. Несмотря на то, что вы, Александр, перечислили, права каких-то там человеков нарушать нельзя никогда. Человеки должны этому противостоять, даже в том случае, когда кто-то расстреливает парламент. "Не от мужества они пишут, а от безысходности", - пишет нам Дима. Лена, возразите. Елена Вяткина: Думаю, что и от мужества, и от безысходности. На первом месте, конечно, безысходность. Когда человек приходит к нам, когда он обошел уже все инстанции, больше идти ему некуда. Он приходит к нам, думаю, что мы тоже не сможем ему ничем помочь. Честно говоря, мы тоже так иногда думаем. Руки опускаются. Когда ты начинаешь заниматься какой-то темой, казалось бы, безысходной, отчаянной, совершенно грустной, вдруг у тебя что-то получается, вот здесь уже требуется мужеством. Потому что на каждом этапе есть искушение снять с себя добровольно возложенные полномочия. Думаю, что мужество подключается в процессе работы. Но мы о нем не думаем. Мы не сидим и не думаем, что - ах, вот я какая мужественная, я сейчас напишу. Просто хочется помочь человеку. Ирина Ясина: У нас есть материалы просто мужественных людей, которые из Читы, из Грозного, из Нальчика, из Ростова-на-Дону. А есть материалы невероятно сердобольных. Вот материал из Иркутска Светланы Михеевой "Мальчики повесились после допроса" про то, как пацаны покончили с собой в лесу под Иркутском одновременно, потому что были обвинены милицией в хищении 10 литров бензина. Повесились! Каждый из нас помнит из детства - вот я умру, вы увидите. Другой мотивировки я не представляю. Был материал из Вологды "Дом ночного умирания", когда журналистка стала писать о женщине, попавшей в ночлежку, женщине с квартирой, которой есть, где жить, но нет родственников, которая просто упала на улице, и не смогла потом объяснить, где она живет. Журналистка не просто сочувствовала этой женщине, она добилась ее перевода в больницу. Там есть такой жуткий момент, когда говорит главный врач ночлежки - вы не ходите к этой упавшей, там запах ужасный. Там женщина просто гниет заживо. Журналистка пошла и помогла, нашла людей, которые помогли добиться перевода в больницу. Женщина умерла, но она умерла через какое-то время, улыбаясь, потому что лежала на чистых простынях, умерла как человек. В наших ситуациях это бывает тоже победа. Но хочу сказать о том, что журналисты не просто от безысходности или от мужества, а еще и от очень больших человеческих достоинств это делают. Анна Качкаева: Господина Федорова и еще нескольких господ хочу вернуть с высоких политических Олимпов, когда вы пишите, что в нашем государстве нельзя говорить о правах. Если Яковлев предавал интересы народов, при этом пришли к власти Ельцин и Путин. Детей мордовали на допросе в Иркутске ни Ельцин, ни Путин, ни Яковлев, а обычные милиционеры, граждане с соседней улицы и довели их до того, что они повесились. К этому ни Ельцин, ни Путин, ни Яковлев, ни все остальные к этому конкретному делу отношения не имеют. Это вопрос разрухи в головах, воспитания в семьях, безусловно, государства тоже. Но эти конкретные вещи - проявление человеческой подлости, человеческой доброты и человеческого гражданского мужества - это совсем другие вещи. Если мы, наконец, перестанем говорить о Ельцине, Яковлеве, Путине, а будем говорить о себе, то, может быть, в стране что-нибудь когда-нибудь поменяется. Александр из Москвы, мы вас слушаем. Слушатель: В Союзе не было основных понятий, ни декларировались права человека, ни права личности и так далее. Но зато был самый низкий уровень убийств, лучшее социальное обеспечение в мире, самая низкая детская смертность. И когда пришли крикуны о правах человека и свободе личности в 90-х годах, мы поимели сразу все - самый высокий уровень детской смертности, высочайший уровень убийств и так далее. Анна Качкаева: Александр, откуда вы знаете все эти цифры? Цифры - это лукавая вещь. Может быть, вы просто не знали, вам не говорили про это? Слушатель: В Союзе социологическая служба существовала достаточно давно. Мы подсчитывали прирост населения по 10-15 миллионов в год. Ирина Ясина: Прошу прощения, но я не могу это слышать, потому что это все неправда абсолютная. Перелом в приросте населения начался с 1964 года. Население перестало расти практически. Это другой вопрос. Я просто хочу сказать, что Александр, видимо, забыл про то, что этот самый благородный народ сначала сам себя истреблял в 30-е годы, потом кое-кого сажал, потом ввел войска в Афганистан, устроив там черте что, во всех "горячих точках" отметился. А то, что у себя был относительный порядок, достигнутый ценой, которую мы хорошо знаем, это другой вопрос. Хочу сказать, что к 1985 году, когда пришли эти крикуны, ничего в стране хорошего уже практически не оставалось. Я имею в виду, прежде всего, абсолютно разваленную экономику, нравственность и мораль. Если вы посмотрите правде в глаза, вы поймете, что Гайдару и Чубайсу, которых вы наверняка имели сейчас в виду вместе с Ельциным, Горбачевым и так далее, досталось такое наследство, от которого, между прочим, в 1998 году даже КГБэшники отказались. Вот эту страну даже им брать не хотелось. Вот когда стране навели более или менее порядок, более или менее отстроили экономику, вот тут появились желающие взять власть. Елена Вяткина: Хотела бы вернуться к конкурсу. Чем для меня дорог и ценен этот конкурс? Тем, что он не заставляет нас рассуждать о каких-то глобальных вещах. Мы выносим в центр внимания жизнь маленького человека. Конечно, рассуждать о политике вообще проще. Где от меня президент России? Я живу в Озерске и могу говорить про него все, что угодно. Гораздо важнее для меня помочь героине моего материала. Поэтому, мне кажется, не нужно уходить в заоблачные выси. Конкурс помогает нам вспомнить о тех, кто рядом с нами. Вот это очень важно. Анна Качкаева: Сергей из Москвы, слушаем вас. Слушатель: У вас очень актуальная сегодня тема. Хотелось бы спросить вашу гостью о том, каким она видит будущее в существовании таких публикаций в защиту прав человека в том плане, что звонят ваши слушатели с такой критикой демократии? Дело в том, что это не та еще демократия. Я очень советую таким людям читать побольше литературы о том, что же такое истинная демократия, хотя бы труды Аристотеля. Чем у нас все-таки отличается наша псевдодемократия от бывших стран Варшавского договора, скажем, Польши, Чехословакии? Анна Качкаева: Елена, какова судьба публикаций? Елена Вяткина: Я продолжаю писать на ту тему, которая... Анна Качкаева: Вам никто не мешает это делать? Елена Вяткина: Мне никто не мешает, кроме антигероев. Они, конечно, мешают. С их стороны и угрозы, и все, что только можно. Но я думаю, что на местах это зависит не от общего состояния дел в стране, это зависит от позиции конкретного журналиста и конкретного редактора газеты. Анна Качкаева: Это к разговору о возможностях, о поступках, чистоты в собственных подъездах. Елена Вяткина: Мы, общаясь в клубе региональной журналистики, очень часто слышим от своих коллег, что нам редактор не дает публиковать, то есть не кто-то там, а редактор. Я, к счастью, журналист и редактор в одном лице, я могу позволить себе. Ирина Ясина: Не хотелось бы, чтобы судьбу других номинаций постигла судьба номинации "Нарушения политических прав", когда просто нет ни смысла, ни желания писать на эту тему. Думаю, что про нарушения прав личности писать будут, публиковать будут. Другой вопрос, что очень хочется добиться реакции властей. В коммунистические времена было хорошо. Публикация в газете - это как клеймо на чиновнике, милиционере и так далее. А этого бы очень хотелось. Когда ты видишь, что реагируют только люди, и не реагирует власть - обидно. Но люди должны заставить власть сами реагировать. Анна Качкаева: На вашем конкурсе была судья Ольга Кудешкина. Ее, видимо, так потрясло все, что она прочла. Она была членом жюри. Она сказала, что в суде много безобразия. Она всегда это знала, не первый год работает. Ирина Ясина: 20 лет судьей проработала. Анна Качкаева: Знала, что и правоохранительные органы коррумпированы, что там не все слава богу. Но она не знала, призналась она участникам конкурса, что всего этого так много и так причудливо звероподобен этот произвол. Я просто подумал, может быть, сделать отдельное жюри в вашем конкурсе и пригласить туда судей из других регионов, чтобы они оценивали. Ирина Ясина: Хорошая идея, надо будет обдумать, если они не испугаются. Елена Вяткина: Мне очень хочется сказать, что нельзя говорить - все судьи такие, все милиционеры такие, все прокуроры такие. Анна Качкаева: Нет, конечно. Елена Вяткина: Потому что работая... Анна Качкаева: Поэтому я и говорю, что если они подключатся к этому процессу... Елена Вяткина: Да. Может быть, вот этот конкурс поможет еще и выявлять тех, кто на своей должности в своей структуре продолжает оставаться порядочным человеком, живет по законам. Ирина Ясина: Тем не менее, я хочу сказать, что Ольга Борисовна Кудешкина, бывшая судья, после того, как она судила честно, по закону дело "Три кита", в Мосгорсуде Егоровой сказала, что она не может сделать то-то и то-то обвинителям (кстати, прокурором был Шохин), ее выгнали. Она бывшая судья. Они приехала из Кемерово в Москву. Анна Качкаева: Зато судья в случае с Еленой в истории "Квартириады"... Елена Вяткина: Она просто повела себя прекрасным образом, несмотря на то, что сопротивлялась вся прокуратура. Анна Качкаева: Как ее зовут? Елена Вяткина: Ее зовут Ирина Сергеевна Симонян. Анна Качкаева: Пусть народ знает ее имя. Елена Вяткина: Мне очень хочется, чтобы прозвучало ее имя. Ирина Ясина: Согласна, конечно, с вами. Хотя для каждого судьи это тоже будет не просто акт гражданского мужества, а вопрос выбора. Потому что человек делал свое дело, ее никто не замечает из плохих и слава богу. А тут вдруг ее так прославили, заметили, а потом загнобили. Анна Качкаева: Может быть обратная сторона у процесса известности этих людей. Ирина Ясина: Конечно. Елена Вяткина: Я с большим уважением отношусь к судье и к тем сотрудникам милиции, которые помогали раскрутить это дело. Анна Качкаева: Ирина из Петербурга вы в эфире. Слушаем вас. Слушатель: Мужчина здесь выступил и сказал, как хорошо мы жили в советское время и затронул 1964 год. Могу сказать, что в 1964 году мне было 21 год. Нас было восемь девчонок. Так получилось, что мы все пошли рожать. Естественно, потом мы общались. Больше одного ребенка мы родить не могли, потому что были ужасные условия, нищенский. Что-то достать, купить, нигде и ничего не было. Я не знаю, как он мог такое говорить. Наверное, он занимал очень большой пост. Так что, лгунов у нас больше, чем полстраны. Анна Качкаева: Или заблуждающихся, Ирина. Не будем всех одной краской мазать. Ирина Ясина: Я как тоже родившаяся в 1964 году от мамы и папы, которые не родили больше никого именно по тем причинам, которые вы назвали, говорю, что, да, это правда. Анна Качкаева: Александр Николаевич из Москвы. Слушатель: Когда-то много лет назад я нашу милицию так и называл "организованной преступной группировкой", потому что в погонах и на зарплате. Но говорить о нашем обществе можно как на консилиуме - пациент скорее жив, чем мертв, или пациент скорее мертв, чем жив. Я вспоминаю ситуацию, о которой писал Виктор Петрович Астафьев, когда от голода они все помирали. Когда уже доели все сухари из-под печки, только тогда женский голос бабушки поднялся и погнал мужиков на работу. Таким образом, они все выжили. Я вот хочу о чем сказать. Наверное, наше общество в нашей ситуации спасут только вы - женщины. Потому что мужиков осталось мало. Когда вы, Анечка, говорили прерывающимся голосом о повесившихся мальчиках, вот об этом и говорило. Слово "мужественный" от слова "мужеподобный" надо заменить, надо другие какие-то слова применять в отношении к смелым женщинам. Дай вам бог силы и здоровья. Анна Качкаева: Спасибо, Александр Николаевич. Ирина Ясина: Вы нам просто сделали день. Елена Вяткина: Кстати, он интуитивно почувствовал то, о чем мы говорили на церемонии награждения. Анна Качкаева: Это правда, в зале были женщины. Елена Вяткина: Награжденными были журналистки. Может быть, у них больше милосердия, чем мужественности. Анна Качкаева: Среди награжденных было только четверо мужчин из 20 человек. Правильно я сосчитала? Ирина Ясина: Да. Анна Качкаева: Кстати, наши слушатели вас, Лена, поздравляют и других победителей: "Успехов вам, боритесь за наши права". Сергей Владимирович из Москвы, слушаем вас. Слушатель: Интереснейшая сегодня передача. Спасибо журналистам региональным и Ирине Ясиной за поддержку простого человека. Хотел бы спросить Ирину Ясину. Можно ли направлять эти материалы о поддержке маленьких людей Лукину, Памфиловой? Как вы считаете, эффективно ли они работают, отвечая за права человека? Ирина Ясина: Наверное, бывают случаи, когда они работают эффективно, но дублировать надо. Отправляйте в "Общественный вердикт". То, как работают ребята, как они на очень небольшие деньги в регионах и в Москве помогают людям найти адвокатов, потому что не часто даже адвокат местный соглашается выступать в местном суде против местной прокуратуры. Адвоката приходится везти из другого региона. Поэтому нам надо стучаться во все двери и не опускать рук. Анна Качкаева: Прочту две реплики, которые одна за другой пришли. Это к разговору о нашем знании и о терпимости к разным мнениям. Госпожа Владиславлева из Санкт-Петербурга мне пишет: "Очень жаль, что ведущая не знает цифр детской смертности в Советском Союзе (к сожалению, не знаю). Она была отнюдь не самой низкой в мире. Детская смертность была ближе к слаборазвитым страна". Тут же Марина пишет: "Остановите, наконец, словесный (не буду продолжать что). Хватит врать. Социологические исследования делали большие институты. Люди были просто разные. Откуда вы все взялись такие честные. Ваш пафос надоел". Больше всего это к Ирине Ясиной вопрос. Ирина Ясина: Я поняла, я уже привыкла. Знаете, когда надоело, выключите радио и не слушайте. Все очень просто. У нас демократия и толерантность. Анна Качкаева: Саша нам пишет: "Большинство народу не любят таких как Качкаева, Ясина с ее папашей и прочей шайкой, как бы вы не пытались выглядеть хорошими". Ирина Ясина: Так что же вы Радио Свобода слушаете?! Слушайте себе "Маяк", какие проблемы. Анна Качкаева: На "Маяке" тоже много рассказывают про разных людей, может быть, чуть-чуть поаккуратнее. Ирина Ясина: Я, наверное, "Маяк" зря упомянула, прошу прощения у коллег. Просто я никогда не слушаю те радиостанции, в которых мне не нравится, что говорят. А вы, как мазохисты какие-то. Что же вы нас-то именно включаете, если мы вам так противны?! Анна Качкаева: Вот любопытное сообщение: "Вы идеалисты. Власть можно только преодолеть, поставив ее на место, а не уговорить, как вы думаете. Раз вы такие идеологи, то грош вам цена. За власть надо бороться". Журналистам вообще не надо бороться за власть. Журналистам надо дать возможность говорить вам, писать о ваших проблемах, а вы должны не бояться приходить к журналистам и в суды. Тогда власть точно будет меняться. Ирина, как вам кажется, все-таки уменьшение работ существенное? Я не думаю, что произвола стало меньше. Не думаю, что журналисты уж сильно в тех местах, где пишут, стали чего-то бояться. Что происходит? Ирина Ясина: Произошло, с одной стороны, уменьшение работ, а, с другой стороны, первый год работ было 300, но фигни, прошу прощения, среди этих работ было 0,9. Просто написали абы что и отправили. А сейчас из этих 200 было очень тяжело выбирать. Очень профессиональные работы. Даже экспертная комиссия, которая состояла из профессиональных юристов, отмечала, что и попадание в номинацию, и то, что люди очень полно и четко юридическую сторону отмечают не в пример прошлым годам. Растет качество. Елена Вяткина: Со своей стороны, со стороны журналиста, я хочу сказать, что существует недостаток информации о конкурсе. Мы как члены клуба региональной журналистики знаем, что есть такой конкурс, но никакой рассылки не производится. Ирина Ясина: Лена, а какую рассылку можно проводить? Мы публикуем рекламные объявления в газетах крупнейших. Мы объявляем на радио, развешиваем баннеры в Интернете. Поймите, реклама о конкурсе - это всегда большие деньги. Что делать? Больше людей пригласить в качестве номинантов, чтобы они приехали в Москву и получили призы, поздравить их, чествовать их с их мужеством, либо дать рекламу. Я все время в этих тисках бьюсь. Я не могу решить для себя, что важнее. Тем не менее, мы даем информацию. Елена Вяткина: Я согласна полностью. Просто хочу сказать, что я работаю в газете. Когда идут какие-то официальные конкурсы, нам делают рассылку сверху вниз. Журналисты многие к этому привыкли. Ирина Ясина: Лена, нет такой возможности. Мы общественная организация, у нас нет доступа. Никто из крупных структур... Елена Вяткина: Естественно, об этом я и говорю, что никто не заинтересован в том, чтобы была информация. Анна Качкаева: Я желаю, чтобы конкурс продолжался, хотя очень хочется, чтобы были исчерпаны темы этого конкурса. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
