Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
28.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-03-01]
Ведущий Илья Дадашидзе "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. В этом выпуске:
- Олег Родин. Заявление о явке с повинной. Подписав признание об убийстве и изнасиловании, подследственный, в шоке от перенесенных пыток, выбросился из окна райотдела милиции, навсегда оставшись инвалидом. А на следующий день девушка, в убийстве которой его заставили признаться, живой и невредимой объявилась у себя дома. Рассказывает Олег Родин, Нижний Новгород. Олег Родин: Эта история началась 8 сентября 1998 года, когда Алексей Михеев в вечернее время подвез на машине девушку Машу, которая вышла из автомобиля около автобусной остановки, и пропала. По информации от ее подруги, нашли Михеева и задержали. Пять дней его заставляли признаться в изнасиловании и убийстве пропавшей девушки, затем перевели в другое отделение милиции. На десятый день непрерывных издевательств, угроз, избиений и пыток, в том числе электрическим током, Алексей Михеев дал требуемые от него показания. Через несколько минут после написания Михеевым документа под названием "явка с повинной" он выбросился из окна райотдела милиции. Вот как рассказал об этом сам Алексей Михеев. Алексей Михеев: Я попал незаконно в милицию, меня задержали. И в результате этого получилось так, что я под пытками... естественно, под пытками любой, кто захочешь, напишет явку с повинной и сознается в убийстве и изнасиловании. И после этого, не выдержав пыток, я выпрыгнул из окна. Олег Родин: Вот как Алексей описал все это в своем заявлении в Нижегородское общество прав человека. Начало цитаты: "Меня допрашивал начальник уголовного розыска. Этот допрос происходил так. Он мне сказал: "У тебя есть последний шанс все самому рассказать. Подумай хорошо. Все сопоставь". Дал мне время подумать. Я ему опять все рассказал еще более подробно, но он мне опять же не поверил, что с девушкой ничего не приключилось. Пришли другие сотрудники. Они отвели меня на третий этаж, в кабинет, сказали: "Здесь тебя никто не услышит. Кричи - не кричи, как хочешь. Здесь никого нет". Сказали: "Признавайся. Через две минуты у тебя не будет такого шанса". Я сказал, что мне не в чем сознаваться, я ничего такого не совершал. Тогда они достали какой-то аппарат. Один провод сунули вилкой в розетку, достали еще два провода с клеммами, подключили ко мне, к мочкам ушей. Клеммы были плоские, такие прищепки. Подключили мне к ушам и включили электрический ток. Я слышал, что какие-то манипуляции произвели, что-то щелкнуло, и я дальше не помню. Пошел электрический ток. Меня всего начало трясти. Я находился в наручниках, я пытался встать, сорвать с себя, но меня держал второй сотрудник за плечи. Мне сначала включили относительно небольшой разряд, по сравнению с тем, какие были потом. Включили на несколько секунд. Затем спросили, не хочу ли я после этой процедуры сознаться. Я сказал, что во всем сознаюсь, что, действительно, я ее убил. Меня спросили, где труп. Я сказал, я не знаю, где труп, не могу показать. Они тогда говорят: "Нет, давай сознавайся, как действительно было". Потом пришли еще люди, они мне второй раз включили ток. Предупредили, что сейчас будет не так, как в первый раз, а будет все гораздо сильнее. Опять подключили ко мне клеммы. Сотрудник, который меня сопровождал, встал и держал мои руки, чтобы я не выпрыгнул с этого стула. Я помню свое состояние, потому что меня трясло уже всего. Ток был большим по силе. Весь организм от пальцев ног и до кончиков волос - все трясет. В глазах мелькали разряды, как молнии, волосы вставали дыбом, как наэлектризованные. Не просто там, сжимает, а как разряды периодические, трясет весь организм. И я не выдержал. Я не помню, как я оказался на этом окне, как я запрыгнул на это окно, как я выпрыгнул. Но я уже не знал, что делать, потому что выносить уже было невозможно, и я попытался как-то избежать, не соображая уже, не отдавая себе отчета. Наверное, покончить с жизнью хотел, потому что мне сказали, что за такой поступок "тебе из тюрьмы все равно не выйти". Находясь в шоковом состоянии, пытаясь избежать пыток, я выбросился из окна через два стекла и двойную раму" (конец цитаты). Оказалось, что пытали Михеева зря. Якобы убитая девушка на следующий день пришла домой, целая и невредимая. Сознавшийся в ее убийстве Алексей Михеев получил перелом позвоночника и остался инвалидом. Говорит его мать Людмила Михеева. Людмила Михеева: Я потеряла в жизни сына, я потеряла все, все, для чего я жила. Я потеряла работу, я сейчас никто, без прав человек в этой жизни. Олег Родин: Почти три года дело о пытках Алексея Михеева гоняли по кабинетам, то закрывая его в районных прокуратурах, то из высших инстанций вновь отправляя на доследование. Говорит Алексей Михеев. Алексей Михеев: Вот сейчас прошло почти три года, и до сих пор дело находится в милиции, и результатов по этому делу никаких абсолютно нет. Единственным результатом, который получился, это в течение трех лет, пока дело пинали из одной инстанции в другую, был утерян самый важный документ, то есть, это моя явка с повинной, которую я написал, об убийстве. Сейчас, на данный момент, доказано, что никаких преступлений я не совершал, а сотрудники милиции, в результате действий которых я пострадал, до сих пор безнаказанны, и в их действиях никто не нашел никакого состава преступления. Олег Родин: Алексей остался инвалидом I группы, после травмы позвоночника отказали ноги. Он лежит дома и пытается вести осмысленную жизнь, работая на подаренном американцами компьютере. Поступил заочно в юридический институт, живет на мизерную пенсию с матерью, которая фактически исполняет роль сиделки при сыне-инвалиде. Людмила Михеева: Готовлю, учусь, за хлебом сбегаю, обед подаю. Ага, на часик куда-то там отлучиться можно, в магазин сходить. Хлеба принесешь - и опять. А стирки. Вся кровать - вы видите, она вся в крови. Не приведи никому, Господи... Олег Родин: Наконец городская прокуратура закрыла производство по делу о применении пыток работниками милиции к Алексею Михееву, и только тогда он смог обратиться в суд с жалобой на действия прокуратуры. У Алексея нет даже своего инвалидного кресла. В суд 24 марта друзья доставили его на чужом, взятом напрокат. А суд не состоялся ввиду занятости судьи в другом процессе. О переносе заседания на другое число судебные работники известили всех, кроме Алексея, заставив инвалида понапрасну проделать нелегкий путь из другого района до здания Нижегородского суда и обратно. Наконец 27 марта в закрытом заседании суд отменил постановление прокуратуры и направил дело на очередное доследование. Хождения инвалида Михеева по кабинетам в поисках справедливости будут продолжены. Илья Дадашидзе: Быть может, самое тягостное в истории, рассказанной нашим нижегородским корреспондентом Олегом Родиным, то, что сотрудники уголовного розыска, пытавшие Михеева, не фальсификаторы, пытающиеся сфабриковать дело и ради раскрываемости подвести невиновного под расстрельную статью. Они-то как раз нисколько не сомневались в виновности подследственного, потому-то и требовали, чтобы он указал, где находится тело якобы убитой им девушки, и считали совершенно естественным выбить у него признания с помощью пыток. Дело Михеева не нуждается в комментариях правоведов. Здесь требуется иное - контроль со стороны общественности, прессы и российских правозащитных организаций за действиями прокуратуры и суда. Мы намерены и далее следить за делом Михеева. Правозащитные новости недели подготовила и читает Анна Данковцева. Анна Данковцева: Генеральная прокуратура России возбудила более 200 уголовных дел по фактам исчезновения людей в ходе так называемых зачисток в Чечне. Военная прокуратура России расследует 62 дела по обвинению российских военнослужащих в преступлениях, совершенных в Чечне. Эти данные привели Генеральный прокурор России Владимир Устинов и Главный военный прокурор Михаил Кислицын на встрече 22 марта с членами совместной рабочей группы ПАСЕ и Госдумы России по нормализации ситуации в Чечне. По данным российских правозащитников, до суда доведено всего одно дело, по обвинению полковника Юрия Буданова в убийстве чеченской девушки. Известные политики, ученые и деятели культуры обратились с призывом к гражданам России принять участие в акции в поддержку свободы слова. В письме, опубликованном 27 марта в газете "Комсомольская правда", они напоминают, что почти год крупнейшая негосударственная российская телекомпания НТВ находится под давлением властей. Политический подтекст этих преследований очевиден - подавление инакомыслия. "Угроза свободе слова - не частная проблема телеканала НТВ, - говорится в письме. - Пришло время беспокоиться и публично демонстрировать свое беспокойство". Под обращением стоят 123 подписи. Омбудсмены Польши и России обеспокоены сложившейся ситуацией на российско-польской границе. Об этом заявил вчера на пресс-конференции в Калининграде уполномоченный по правам человека в России Олег Миронов. Обращения граждан к омбудсменам обеих стран связаны с большими очередями в приграничных пунктах пропуска, недостатками в плане их обустройства, не всегда обоснованными претензиями к гражданам со стороны таможенных служащих. Уполномоченный по правам человека в России Олег Миронов и его коллега, защитник прав человека Республики Польша профессор Цолль берут на себя обязательство регулярно проводить мониторинг ситуации на границе, давать рекомендации властям по решению возникающих проблем. Международная организация "Репортеры без границ" призывает украинские власти положить конец репрессиям против журналистов. В письме новому министру внутренних дел Украины Юрию Смирнову отмечается, что в последнее время усилилось давление на журналистов, публикующих критические материалы о деятельности властей. Правозащитники подчеркивают, что ни одно из убийств девяти журналистов так и не было раскрыто с 1996 года. Белоруссия отказала в выдаче въездных виз трем литовским журналистам. Об этом сообщил председатель Союза журналистов Литвы Римгаудас Эйлунавичюс. Журналисты намеревались участвовать в работе семинара в рамках совместной программы комиссии Европейского союза и Союза журналистов "Укрепление демократической прессы в Белоруссии", который проводился в Гродно. В городе Череповец Вологодской области объявили голодовку 13 активистов местного общественного движения "Пенсионер". Они требуют принять местный закон, согласно которому женщины и мужчины, отработавшие на производстве 35 и 40 лет, могли бы получить звание "Ветерана труда" и льготы. По словам лидера движения Тамары Баулиной, участники акции будут продолжать голодовку до тех пор, пока с ними не встретятся руководители областной администрации. В Ошской области Киргизии арестованы сторонники незарегистрированной партии "Хизбуттахрир". Все задержанные участвовали в мирной демонстрации в городе Кара-Суу вблизи узбекской границы. Демонстранты требовали освобождения арестованных ранее активистов, которых власти обвинили в пропаганде религиозной нетерпимости. "Хизбуттахрир" призывает созданию независимого исламского государства в регионе, охватывающем районы Киргизии, Узбекистана и Таджикистана. Илья Дадашидзе: Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Анна Данковцева. Продолжая нашу рубрику "Какой быть судебной реформе", предлагаем нашим слушателям мнение председателя Экспертно-правового совета Мары Поляковой. Мара Полякова: Каждому россиянину известно, что многие законы в стране не реализуются. Любыми органами власти законы применяются выборочно. В уголовном судопроизводстве имеет место фальсификация доказательств, применение пыток. Суды и прокуратуры реагируют только на отдельные проявления нарушения прав граждан. Фантастически малый процент оправдательных приговоров при очень низком качестве расследования дел - лучшее тому доказательство. Любой человек, обращаясь в суд, не имеет никакой уверенности, что решение по его делу или приговор будут основаны на законе. Нередко законопослушные граждане больше боятся произвола власти, чем даже преступников. Незащищенность от любого произвола определяет политический режим страны и степень любых наших свобод. Ну, и, собственно, возможность проведения любых реформ, в том числе экономических. И в этой связи, конечно, необходима реформа, которая реально бы повлияла на решение этих проблем. Первое, что для этого необходимо, это чтоб суды получили полную независимость и от всех органов власти, от всех других органов власти, и от собственного начальства. Сегодня, несмотря на то, что судью назначает президент, прекратить его полномочия может судейское сообщество, квалификационная коллегия, состоящая из судей, которых подбирает обычно председатель суда по принципу угодности. В этой связи необходимо в квалификационные коллегии ввести независимых представителей общественности, включая профессоров права. Председатели судов, в отличие от судей, не должны назначаться пожизненно, они должны избираться судьями на определенный срок. Должна быть ротация председателей судов. Судопроизводство, конечно же, должно, наконец, стать состязательным, как это провозглашено в Конституции, но на самом деле до сих пор не реализовано. В этой связи нельзя, чтобы был принят тот проект Уголовно-процессуального кодекса, который находится на рассмотрении в Думе и принят в первом чтении. Этот кодекс только закрепит и усугубит то положение, которое имеет место сейчас, с которым мы сейчас имеем дело. И опасность еще принятия любого кодекса заключается в том, что на десятилетия становится невозможным его реформирование. Поэтому необходимо принять кодекс альтернативный, который принят Межпарламентской ассамблеей СНГ, это модельный кодекс, который представляет собой состязательную модель судопроизводства, где реально будет осуществлен и принцип состязательности, и принцип равноправия сторон. Сегодня у нас защита не имеет каких-либо серьезных гарантий осуществления тех прав, которые провозглашены в кодексе и в Конституции. Она не имеет возможности собирать и представлять, как положено, в суд доказательства. Он лишена возможности вести параллельное расследование. Такое расследование совершенно необходимо. Очень важное значение имеет расширение категорий дел, которые будут рассматриваться с участием присяжных заседателей. Необходимо территориально расширить, необходимо и расширить категорию дел, которые должны рассматриваться с участием этого суда. Каждый гражданин, который не доверяет государству, должен иметь право на выбор суда. Либо суда присяжных, либо суда профессионалов. Этот суд доказал и свою независимость, и справедливость, свою состоятельность в тех девяти регионах, где он уже реально существует. В этих судах уже не проходят дела, полученные с нарушением доказательств, с фальсифицированными доказательствами, где применялись пытки. Илья Дадашидзе: О судебной реформе говорила председатель Экспертно-правового совета Мара Полякова. "Шесть миллионов за честь и достоинство". О деле Ирины Гребневой, главного редактора независимой владивостокской газеты "Арсеньевские вести", рассказывает наш корреспондент в Приморье Григорий Пасько. Григорий Пасько: В июле прошлого года Владивосток был буквально потрясен очередным скандалом, возникшим на почве своеобразных отношений представителей суда и средств массовой информации. За "мелкое хулиганство", так сказано в постановлении судьи Ларисы Видюн, была подвергнута административному аресту сроком на 5 суток редактор региональной правозащитной газеты "Арсеньевские вести" Ирина Гребнева. Мелкое хулиганство, по мнению самой редакции, состояло в том, что газета обнародовала расшифровку записи разговора первого вице-губернатора Приморского края Константина Толстошеина с одним из подчиненных. Запись эта, судя по публикации, изобиловала ненормативной лексикой. Это нашумевшее дело продолжается по сей день. В ближайшие дни намечено проведение очередной фонографической экспертизы с целью определения принадлежности голоса именно первому вице-губернатору. Кстати, теперь уже бывшему первому. Руководство края, как известно, недавно сменилось почти полностью. Между тем, это обстоятельство никак не сказалось на судебных разбирательствах по искам о защите чести и достоинства, предъявленным газете "Арсеньевские вести". По словам адвоката Евгения Коровина, всего таковых было заявлено около 40 на сумму свыше шести миллионов рублей. Не так давно один из районных судов Владивостока постановил взыскать с физических лиц, учредителей "Арсеньевских вестей", а это сами журналисты газеты, по 20 000 рублей в пользу истца, бывшего губернатора края Евгения Наздратенко. По словам представителя истца, сотрудника пресс-департамента краевой администрации Юлии Чичаевой, факты, изложенные в редакционной статье, посвященной, в том числе, и Наздратенко, не подтвердились. "Даже после судебных решений, - сказала Юлия Чичаева, - газета отказывается публиковать опровержение, а на месте Наздратенко мог оказаться любой". По словам Ирины Гребневой, судебные заседания по рассмотрению исков к газете проводятся с регулярностью два-три раза в неделю, а то и по несколько заседаний в день. Приморская судебная система в делах, связанных с "Арсеньевскими вестями", сбоя не дает. Адвокат Евгений Коровин убежден, что все эти дела являются политическими, а не юридическими. Они возбуждены с одной лишь целью - оказать давление на свободную прессу. И в данном случае никаких перемен в связи с уходом бывших руководителей края ждать не следует, поскольку судебная система в крае осталась прежняя. Илья Дадашидзе: О деле Ирины Гребневой, главного редактора независимой владивостокской газеты "Арсеньевские вести", рассказывал наш корреспондент в Приморье Григорий Пасько. Чечня: свидетельствуют жертвы пыток. Слово нашему корреспонденту Владимиру Долину. Владимир Долин: Конвенция Организации объединенных наций о применении пыток и Европейская конвенция по правам человека обязательны для применения в России. Но в Чечне не действуют ни международные документы, ни российские законы. Вот несколько свидетельств людей, ставших жертвами пыток и жестокого обращения со стороны правоохранительных органов. С Анатолием я познакомился в Ингушетии. Худощавый, жилистый. Ему за 40, но выглядит старше. Беженец из Грозного. Русский. До первой чеченской войны работал на грозненском заводе "Молот". Между войнами перебивался случайными заработками, "шабашками" - надо было кормить семью. С началом второй войны, зная по опыту, что ожидает мирных жителей, Анатолий с женой и сыном бежал в Ингушетию. После взятия Грозного войсками федеральной группировки решил вернуться, посмотреть - может, что из имущества уцелело. Добраться до Грозного Анатолию не удалось, его остановили на блокпосту примерно в десяти километрах от города. Вот его рассказ. Анатолий: Меня по пояс раздели, разули, проверяли все. Короче говоря, шрамы где у меня, какие там. Начали цепляться, что - "ты, мол, в Грозный рвешься", что - "ты боевик". Я им говорю: "Я хочу поехать, посмотреть квартиру свою, что там осталось живое. Я хочу вообще покинуть Грозный. Здесь у меня, в Ингушетии, есть перспективы на работу устроиться. Там вот я работаю сейчас, жилье там обещается...". Они, короче, не стали ничего слушать, посадили меня в яму, накрыли сеткой. Выкопана квадратная яма, в длину - метр, два - глубиной, закрытая сеткой. Специально. И туда вот задержанных они опускают до прибытия машины со спецкомендатуры. Вечером, уже когда стемнелось, пришла машина с комендатуры, нас по одному высадили, к машине, к борту поставили. Били по ногам, проверяли все, опять нас, как говорится, обыскивали все. Что искали, не знаю. Потом положили вниз лицом в машину, на грязный пол, все грязное было, и повезли в комендатуру. За решетку нас посадили. Потом подходит оперуполномоченный один и говорит, что наши документы в порядке, но они нас не могут отпустить, потому что комендантский час, и, мол, "солдаты могут вас расстрелять. Сидите до утра". Потом один.... Я не знаю, кто он, ну, не ОМОНовец, не спецназовец, потому что ни ОМОН, ни спецназ нас не трогали ребят. Они нас покормили, там, чаем угощали. И один подошел и все издевался, русский. "А, ты проститутка, а, ты сволочь, а, ты чмо, а ты такой-то! Ты продался чеченам. Почему ты из Грозного не уехал?" Я ответил. Я говорю: "Куда ехать? За мою квартиру деньги дают, даже на переезд не хватит". А он заставил меня голову просунуть сквозь решетку и начал бить по голове. Потом вроде оставили, все, успокоились. Потом подошли трое оперативников и начали спрашивать меня, где я в Грозном живу, там, все... Ну, мне скрывать нечего. "Зачем ты рвался в Грозный?" Я говорю: "Я не рвался. Если бы на первом посту меня предупредили, я бы не поехал бы. А то же ни один пост не предупредил, что город закрыт, и все". То есть, все пропускают свободно. Они говорят: "Ты врешь". Ну, там, они матом говорят: "Ты, мол, говори правду. Говори правду. У какого полевого командира служил?" "Я не служил". Они опять заставили меня по пояс раздеться. "Почему у тебя нос перебитый?" Я говорю: "Да это я в аварию попал". Объясняю. Они опять: "Ты, там, врешь. Ты врешь. Ты врешь. Короче говоря, если ты сейчас правду не скажешь, мы тебе отомкнем, мол, замок, выведем сюда...". Еще, опять: "Сколько ты русских резал?" - "Да не резал я никого. Никакой полевой командир... Я не знаю, я их только понаслышке знаю. Я их в лицо, лично ни с кем вот так лично я не разговаривал ни с кем". Короче говоря, отмыкают они замок, выводят меня в комнату, там такая проходная комната, темная. И начинают бить. "Отвечай честно. Кого из боевиков знаешь?" - "Да не знаю я никого из боевиков". Я в таком месте жил, что у нас на участке боевиков не было. "Нет, ты знаешь. Ты обманываешь". Один обмотал руку тряпкой мокрой и бил все время по голове, старался, вот, где уши - вот так вот, по голове бить. Второй, в кроссовках, бил. А третий сначала не трогал, стоял. Потом один из них пошел, принес автомат, и начал мне этим автоматом, в грудь тычет и говорит: "Говори правду. Говори правду. Мы тебя сейчас расстреляем". И все пугают: "Здесь давай его расстреляем". "Нет, здесь крови будет, потом солдатам убирать. Давай в траншею поведем". Один из них прыгнул на меня, начал за горло давить. Потом я уже начал задыхаться, отпустили меня. Опять они меня начали. Ударят - спрашивают, ударят - спрашивают. "Сколько ты в Дагестане на блокпостах российских солдат порезал?" - "Да не был я в Дагестане. Я только по командировкам, по работе там был". Они, короче говоря, выводят. "Ладно..." Дверь открывают: "Пойдем". Выводят, там у них или траншея, или канава прокопана. Не знаю, что там. Ночь, темно, не видно. Один подвел с автоматом в траншее. Ну, я испуганный, конечно, страшно же. Умирать не хочется. Потом, видать, или я не слышал, как он вытащил магазин с автомата и затвором щелкнул, и этих спрашивает: "Ну, что, кончаем его?". Эти двое на крыльце стоят. Они так думали-думали, ну, может, минуту-полторы, потом говорят: "Кончай". Он автомат держит вот здесь у меня возле затылка. "Кончай", говорят. Он щелкнул затвором, боек клацнул, а мне как будто кувалдой по голове. И я так начал оседать.... Опять завели в комнату, дали сигареты, посадили за стол в ихней столовой. Зажигалку дали. "Сиди, кури и думай". Я сижу. А чего думать? Думаю: сейчас все равно что-то случится. Короче говоря, сижу, курю. Один опять приходит: "Пойдем, поговорить надо". Опять в эту комнату заходят. И я иду впереди, он сзади. Он меня пинком, короче говоря, и там какие-то ведра, сложено что-то. Я на них упал, и сразу заходят эти двое и говорят: "Ну, что? Ты скажешь нам, кто твой полевой командир?" Я говорю: "Ребята, вы что? Какой полевой командир? Я никогда не воевал. Я автомата в руках не держал". Опять они начали меня.... Принесли черенок от лопаты, дали прочитать. Там красным написано "Лечебная". И вот один бьет по голове, другой по ногам бьет, а этот под ребра бьет черенком. Короче говоря, допытывались-допытывались они. "Да не знаю я никого полевых командиров, и все. Я ни с кем..." Фамилии, я видел, но ни с кем я не встречался, и все, туда-сюда. Нет, они говорят: "Сколько вот ты солдат порезал? Почему ты в Грозном остался? Почему ты из Грозного не выехал?" Вот такие вот наивные вопросы задают, какие-то. Им отвечаешь честно. Я говорю: "Если бы я брехал, вы бы, наверное, поверили. А когда вам говоришь честно, вы не верите". Ну, они еще били-били, так, ну, там, спрашивают - ударят, спрашивают - ударят. По голове, по ногам. Потом уже, видать, им самим надоело, они говорят: "Ладно, иди в камеру". Завели меня в камеру, я до утра просидел. В 10 часов мне отдали документы. "Вы, мол, чистые и теперь можете идти, куда хотите". Чеченец начал выходить, и я за ним. Они меня позвали обратно и говорят: "Ты не обижайся, мол...". Наливают стакан водки мне и банку тушенки ставят. На, мол, выпей, и чтобы никаких, мол, эксцессов не было, чтобы не помнил зла. Я испугался и думаю: "Если я сейчас не выпью эту водку, они еще придерутся за что-нибудь". Я взял, водку выпил, закусил. Я говорю: "Проводите меня до ворот". Они до ворот и выпустили. И вот, до следующего поста я шел пешком. На следующем посту меня опять задерживают и говорят: "Мы тебя сейчас в спецкомендатуру отправим". Я говорю: "Ребята, я только что со спецкомендатуры. Я только... меня вот отпустили, вот я иду пешком". Опять меня в яму сажают, опять раздевают по пояс, опять начинают проверять. Короче говоря, кое-как я их уговорил, они в комендатуру позвонили. Те, может, действительно ответили, что я отпущен из комендатуры. И они отдали мне документы. Вот так я вернулся в Карабулак обратно. А я уже не чаял вернуться. Когда уже ставили меня к траншее и автомат сюда вот, - я уже думал, что я не вернусь. "Ты, - говорят, - богу помолился своему?" Вот такие мои приключения. Вот так я съездил в город Грозный. Владимир Долин: Амирхану 20 с небольшим. Рослый, с богатырским разворотом плеч. До войны работал в автомастерской. С начала боевых действий - в Ингушетии. После завершения очередного этапа антитеррористической операции молодой человек решил проведать родных в Чечне. Путешествие завершилось сразу же после пересечения административной границы между Чечней и Ингушетией. 18 дней Амирхан провел в Чернокозово и во временном отделе внутренних дел в станице Знаменская. Его мать заплатила 1 200 рублей за освобождение сына. Вот что рассказывает Амирхан о своем пребывании в Чернокозово. Амирхан: Нас было 24 человека. Нам давали 4 литра воды в день. И вот было - давали день, день не давали. Кормили чем? Такая же система. В сутки утром могли дать, могли не дать. Алюминиевая миска, значит, там, если... и эту миску давали на двоих, а то бывало на троих. Одну миску. Значит, в этой миске от силы если ты наскребешь три полных ложки (вот больших, столовых ложки), все. И то вот, день давали, утром давали, вечером не давали. Что вот показали, когда я приезжал, вот эти эмиссар или комиссар, все это вот неправда, что они показали, там, "они принимают баню, там, их выводят на прогулку". Это вообще лепет какой-то. На прогулку, извините за выражение, когда выводят в туалет и то бьют дубинками. Мы, наша камера, мы когда просили воду, значит, нас атаковали постоянно газом нервно-парализующим, я не знаю.... Вот, газ, постоянно они пускали в камеру газ. Когда, правда, просили сигарету, тоже газ. Двое суток сидели, я помню, случай был, без воды. Вообще без воды. Когда мы у них просили, чтобы нам с улицы снегу хоть принесли, на лопате, там, или как-то в ведре, чтобы снегу нам дали, не дали. И постоянно вот нецензура в камере, там вот нас называли "духами", "чурками", говорили, что мы забыли свой язык, потому что как таковой нации чеченской не существует. Отныне не будет существовать. Все это время ночью открывали двери, кто не понравится, там, или наоборот, кто понравился, на ком можно душу отвести, поиздеваться. Вот, они вытаскивали, избивали, становили на четвереньки, садились на него, били дубинками, чтобы он катал. В смысле, на своей спине провозил вот по коридору. Ну, вот, сельскому человеку даже в голову не придет - вроде бы, там, не дети какие-то. Издеваются, так можно сказать, как будто какие-то фанаты, понимаете? Когда меня вывозили, когда с Чернокозово, меня попросили, чтобы я подписал бумагу, что я претензий к администрации или, я не знаю, к служащим вот этого лагеря, в смысле, Чернокозово, я не имею никаких. Заставили меня подписать бумаги, и они меня сразу же спросили: "Тебе вернули все, что у тебя было?" Я говорю: "Нет. У меня были изъяты деньги в сумме 650 рублей". И я попросил когда, чтоб мне вернули деньги, он говорит: "А тебе давали квитанцию, когда у тебя изъяли?" Я говорю: "Нет, не давали". "Значит, - он говорит, - у тебя были деньги?" Я говорю: "Да, у меня было 650 рублей денег". А он мне говорит: "Когда у тебя изъяли эти деньги, тебе дали квитанцию?" Я говорю: "Мне никто квитанцию не давал, ничего... Мне приказали, чтобы вытащил все драгоценности, колющее, режущее..." Я им отдал 650 рублей, у меня когда изымали, спросили: "Сколько денег?" Я им ответил: "650". Никаких квитанций мне не давали, все. Он говорит: "Я сейчас пойду, узнаю". Вот он зашел в кабинет, вышел и говорит: "Там говорят, что у тебя ничего не изымали, никаких денег. Они ни о чем ничего не знают. И чего ты нас... сейчас хочешь сказать, мол, что мы тебя сейчас обманываем или у тебя деньги забрали? Ты будешь жаловаться на нас?" Я говорю: "Я не буду жаловаться. Куда? Какой толк?" Я говорю: "Бесполезно же это все". Я говорю: "Ребята, хоть 300 рублей дайте, я в таком виде... Брюки у меня порваны, вы же видите все это, 300 рублей хоть отдайте". Он говорит: "Нет". И начали меня избивать прямо там, в коридоре. Ну, я смирился с тем, что у меня действительно не было этих денег. И они мне все задавали вопросы: "У тебя были деньги?" Я говорю: "Нет, у меня не было денег". "Точно?" Я говорю: "Точно, у меня не было денег. Все". Значит, они обратно мне: "А чего ты тогда нас за дураков держишь? Что, с нас хотел деньги снять?" И как докопались вот из-за этого! Я говорю: "Да ничего я не хотел. Вот, не было у меня и все". Но пришлось так, что ты виновный. Вот, заставляют. И подписал там все - "все вернули, никаких претензий нет". И вот так вот, такой случай был. Владимир Долин: Имена людей, чьи свидетельства звучат в нашей передаче, изменены. Но мы располагаем их настоящими именами и адресами. Илья Дадашидзе: Тему "Чечня: свидетельствуют жертвы пыток", начатую Владимиром Долиным в нашей сегодняшней передаче, мы продолжим в ближайших выпусках программы "Человек имеет право". "Западная печать о правах человека и свободе слова". Обзор Владимира Ведрашко, Прага. Владимир Ведрашко: В бедственном положении находится население Бурунди, страны, где продолжаются столкновения между правительственными войсками и партизанами. Десятки тысяч людей, вынужденных покинуть свои жилища, сталкиваются в настоящее время с опасностью эпидемии холеры. Об этом пишет южноафриканская газета "Индепендент онлайн". В публикации говорится, что за годы внутреннего военного конфликта в стране погибло 200 000 человек. В последние дни неподалеку от столицы страны обнаружено еще одно массовое захоронение людей. Счет трупов идет на сотни. Об этом сообщает "Индепендент онлайн". Лейтенант Дэвид Стивен Гуд из 3-го батальона австралийского королевского полка был задержан и подвергнут унизительному обращению со стороны солдат по приказу своего прямого начальника майора Троя Квина. Дело происходило три года назад во время войсковых маневров, когда лейтенант, игравший по плану учений роль противника, был захвачен в плен солдатами под командованием майора Квина. Поводом послужило действительное нарушение воинской дисциплины. Лейтенант самовольно покинул часть в ночное время. Майор Квин, испытывавший личную неприязнь к лейтенанту, решил воспользоваться этим нарушением, чтобы отыграться в полной мере на своем подчиненном. Лейтенанта привязали к стулу, завязали глаза, допрашивали и подвергали психическому давлению и физическим издевательствам в течение 15 часов. Об этом эпизоде лейтенант Гуд долгое время никому не рассказывал, однако история все равно получила огласку, и вот теперь, три года спустя, в Сиднее открыто судебное разбирательство по делу. Об этом написала австралийская газета "Сидней Морнинг Геральд". Неотвратимость наказания - тема публикации в британской "Гардиан". Статья также касается армии, однако, речь идет о военных преступлениях против мирного населения. Подразделения британской армии, проводившие недавно войсковые учения на территории Кении, оставили после себя многочисленные боеприпасы, мины, снаряды. Об этом свидетельствуют факты, собранные специальной группой юристов и правозащитников, которые дали пресс-конференцию в столице Кении Найроби. Представители этой группы экспертов заявили, что встречались с людьми, ставшими инвалидами в результате разрывов мин и снарядов, разбросанных вблизи жилищ. Всего зарегистрировано более 200 случаев. Половина из них - смертельные. В 90 процентах случаев погибли дети. Дело о причинении непоправимого ущерба гражданскому населению в результате действий военнослужащих будет в ближайшие недели слушаться в Лондонском суде. Об этом сообщила британская "Гардиан". О праве граждан на свободу передвижения пишет румынская газета "Одиверел". Вступлению страны в Шенгенскую зону в настоящее время препятствует несовершенство внутреннего румынского законодательства. Особую остроту приобрела проблема апатридов, то есть людей, лишенных румынского гражданства. Газета приводит слова министра внутренних дел Германии Отто Шили, который назвал "недопустимой" официальную позицию румынских властей относительно граждан, эмигрировавших из Румынии после 1990 года и лишенных гражданства. Ни одно государство не вправе лишать гражданства тех своих подданных, которые находятся за границей, и после этого заявлять, что не имеет оснований принять этих людей обратно. Это противоречит нормам международного права, заявил министр, которого цитирует газета "Одиверел". Румынские власти продемонстрировали за последние 10 лет явное пренебрежение правами своих граждан, продолжает газета. Те румыны, которые бежали из страны при коммунистах и рассчитывали вернуть себе румынское гражданство после установления демократического правления, столкнулись с массой бюрократических препятствий. В румынских посольствах им приходится проходить унизительные процедуры чрезмерных консульских сборов. Об этом написала бухарестская газета "Одиверел". Илья Дадашидзе: Это был обзор Владимира Ведрашко "Западная печать о правах человека и свободе слова". "Долина смертной тени". Так называется трилогия Анатолия Приставкина, созданная на основе дневниковых записей писателя, начатых со времени его назначения на пост председателя комиссии по вопросам помилования при президенте Российской Федерации. Слово Лиле Пальвелевой. Лиля Пальвелева: "Моление о казни", "Трудно быть богом" и "Страсти по Ваньке-Каину" - так называются книги, составляющие трехтомник "Долина смертной тени". Материал накапливался исподволь. С 1992 года, когда Анатолий Приставкин был назначен председателем комиссии по вопросам помилования при президенте Российской Федерации, через его руки прошло великое множество прошений. В зеленых папках от смертников, в синих - от прочих преступников, которые надеялись либо на смягчение наказания, либо на его полную отмену. Даже простое знакомство со всеми этими документами, признается писатель, труд нелегкий. Анатолий Приставкин: Сперва в этот материал не погружаешься, как в сюжеты, а погружаешься как в какой-то поток криминальный, поток, который состоит из человеческих истерзанных чувств, из несчастий, из боли. И единственное, что я делал, - но это была инерция чисто литературная, выработанная другими годами - записывать то, что тебе интересно не сюжетно, а просто свои чувства. Какая-то встреча, какое-то письмо.... И так рождались дневники. Это единственное, что 9 лет подряд я делал. Некогда было писать. Лиля Пальвелева: Но, в конце концов, литератор все-таки взял в Анатолии Приставкине верх над общественным деятелем, и три года назад он сел за книгу. Жанровое определение "Долины смертной тени" - роман-исследование. Автор поясняет: Анатолий Приставкин: Эта книга - не только о заключенных. Она обо всех нас, о каждом, кто причастен к этой криминальной зоне, которая зовется Россией. Я также отдаю себе отчет, что книга такого рода не может быть приятным чтивом для массового читателя. Ну, кому, скажите на милость, пожелается полистать на сон грядущий книжицу, повествующую о всяких там отбросах общества, кои даже на расстоянии представляются чем-то ужасным, угрожающим нашей безопасности, да и просто нашему душевному спокойствию? Могу утверждать, что эту книгу создал народ. Большая часть документов взята из недр криминальной России. Тот самый великий русский народ, который велик в том, что весь изоврался, извратился, спился, наплевав на весь мир и, прежде всего, на самих себя. Иррациональный во всем, даже в вопросах самосохранения, но великий своим поразительным, идущим из каких-то глубинных недр гением. Великий - тоже даже в том в своем воровстве, во вранье, в разбое, в мошенничестве. Вот где народный кладезь изобретательности. Так что диву даешься, как в нем поистине совмещаются гений и злодейство. Лиля Пальвелева: С особенной болью бывший беспризорник и детдомовец Анатолий Приставкин пишет о подростковой преступности. Он вспоминает: "Я тоже крал съестное, когда по несколько дней не было в брюхе ничего", а после цитирует письмо начальника колонии для несовершеннолетних. "К нам поступают, - пишет начальник, - в основном, дети деградировавших родителей, голодные, обозленные. Многие воровали потому, что хотели есть". Десятилетия прошли, а картина все та же. Российское законодательство, заявляет Приставкин, слишком жестоко по отношению к детям, да и взрослые за незначительные преступления нередко получают слишком большие сроки. А в местах заключения царят такие нравы, что побывавшие там становятся закоренелыми преступниками. Немногим лучше армейская служба в "горячих точках". В папках с прошениями о помиловании нередко встречается строка "Место службы - Афганистан или Чечня". Трехтомник Анатолия Приставкина издан тиражом 15 000 экземпляров. Уже прочитавшие "Долину смертной тени" коллеги писателя называют ее книгой боли и уверяют: она учит состраданию. Илья Дадашидзе: Трилогию Анатолия Приставкина "Долина смертной тени" представила Лиля Пальвелева. Завершая на этом программу "Человек имеет право", напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 2, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
